«Рок-н-ролл мёртв, а я - ещё нет»

[tukva]

Вы знаете, что я пишу в газету для подростков?)) Надо было написать матриал, посвящённый 25-летию ЛенРок-клуба, про квартирник. Почитайте, если интересно, и оцените)+ словарь незнакомых слов для непосвящённых))

«Рок-н-ролл мёртв, а я - ещё нет»

Уже начало холодать, декабрь пухом сыпал с неба. Прозрачная тьма медленно расползалась по проспекту Гагарина. Весь, обычно взъерошенный, народ попрятался куда-то, испуганный внезапно накатившейся зимой. Несмотря на то, что было всего около пяти, фасады домов уже разгорались размытыми жёлтыми пятнами. Сонные девятиэтажки зевали многочисленными пропастями парадных.

По опустевшему проспекту, скрипя армейскими ботинками, быстро идёт длинноволосый молодой человек в чёрном дерматиновом пальто. За плечами у него висит зачехлённая гитара. Он немного волнуется. Сегодня перед всеми своими он будет петь свои песни. Но волноваться некогда, он и так уже опаздывает. В этот момент, зябко поёжившись, он быстро заходит в парадную бесконечной девятиэтажки.На седьмом этаже начинался обычный квартирник. Личности тут, надо сказать, собрались колоритные, об этом говорит коридор, заваленный до потолка косухами. Спотыкаясь о разбросанные гады, щурясь от сигаретного дыма, молодой человек доходит до двери, где слышен гул. В маленькую комнату в 15 кв. м набилось человек 30-40 примерно одного возраста – от двадцати и выше. Это рок-клубовская тусовка. Собрались просто так – попеть песни собственного сочинения, других послушать, да пообщаться. Общались, в основном, цитатами из любимых песен. Свободного пространства нет. Лишь посреди, на паркетном полу стоят два стула – это место оставили для выступающих. Молодой человек еле-еле протискивается через толпу курящих рокеров к окну. Там чуть-чуть посвободнее.

Слух о том, что сегодня будет сейшн, прокатился по «Сайгону» ещё неделю назад, но попасть сюда удалось лишь единицам. Тех, кого пригласили, ещё накануне скинулись по пятаку – чтоб стол накрыть, и музыкантам на водку. Сегодня хедлайнерами местного разлива будут доктор Кинчев (молодой лидер «Алисы») и, тоже «алисовский», гитарист. Здесь не будет никакой электроники. Акустика в чистом виде. А песни потом станут легендами. Их до сих пор поют на семейных вечеринках. Они ещё живы, как символ бунтарской молодости «перестроечной» молодёжи.Кто они – те люди, которые собрались сегодня? Чего хотела та молодёжь, кому было двадцать в 86-ом?

Ленинградский рок-клуб был основан в 1981 году. Там рождалась современная «совесть русского рока». На его сцене выступали «Кино», «Аквариум», «Зоопарк», «ДДТ», ставшие героями своего времени. Рок-клуб буквально примагничивал всю неформальную молодёжь. Здесь собирались тусоваться. Кто посерьезнее – бунтовать, протестовать против общественного формата. Те, кто не мог молчать, когда хотелось говорить. Каждая песня кумиров того времени – БГ того же, Кинчева просто кричала о том, что старые морали уже устарели. А новых пока нет. Пустоту надо чем-то заполнять. Нужно что-то делать, бороться с этой безнадёжностью.

Многих манило неформальное преклонение. Но настоящий рок-клуб составляли не те, кто имел корочки, выданные Комсомолом. Настоящий рок-клуб – это его окружение, публика. Да и в самом деле, кумиры есть до того времени, пока другие поддерживают их значимость. Вот перестань их слушать – и их нет. А тогда всем хотелось протестовать, и молодёжь пела эти песни.



…Молодые рок-клубовские звёзды спели где-то 10-15 песен под восторг собравшихся. А потом ушли пить в другую комнату.

Все кричали: «Давай, давай!». И он вышел. Чтоб спеть о том, что его волнует. Сел на жёсткий стул, поудобнее перехватил гитару…

Ты так хотела огня, но потух вулкан,

Ты так хотела воды, но пересох океан.

Тебе уже не дойти до вершины,

Наша гора стала холмом,

И не надёжнее льдины стал наш дом.



Я знаю, я уже не смешон,

Я готов даже плакать над тем, что сказал.

Я болен, и суд мой свершён,

Не волен для других быть, как есть,

Я – талый снег, прошлогодняя вода,

Я чей-то стон, непролитая слеза.

Мне снится сон, кругом одна вода и нет дна.

И мне уже не дойти до вершины,

Наша гора стала холмом,

И не надёжнее льдины стал наш дом.

Я так искал покоя, я не ходил босиком,

Была дорога, как бархат, но кончилась тупиком.

И нам уже не дойти до вершины,

Наша гора стала холмом,

И не надежнее льдины стал наш дом.

Прошло много лет. Мой папа с другом ещё много раз участвовали в квартирниках, выступали по телевидению в программе «Первый блин», и до сих пор они горланят свои песни у костра или на семейных праздниках. Уже давно в прошлом встречи на климате, песни у Александринского столпа, где любопытные иностранцы кидали бесполезные советским ребятам доллары и франки. А мне круто, что я слушаю ту же музыку, что слушал мой папа, я вообще считаю его героем. А ещё я обожаю слушать, как он поёт. Моя любимая песня – про Ёжика в фиолетовых штанах. Но иногда я всё же его не понимаю, когда он, улыбаясь, кричит мне что-то типа: «Сестрёнка!!! Полный примус валюты! Давай маленький чёрный двойной!» Значит, пора пить кофе…



«Вариант, что «всё можно» вогнал осиновый кол в сердце русского рока. Теперь не против чего противостоять. Поэтому нет ничего нового».





Список непонятных слов



«Сайгон» – кафе, место сбора молодёжи

Квартирник – мини-концерт в чьей-нибудь квартире

Климат – выход со станции «Гостиный двор» на Канал Грибоедова

Косуха – кожаная куртка с «кривым» воротом

Гады – грубая обувь с высокой шнуровкой, напоминает армейские сапоги